К черту! Но если ты сделала все эти глупости… (СИ) - Ручей Наталья (версия книг .txt) 📗
Перевел разговор на другую тему.
— Она не виделась с братом.
— Значит, он до сих пор думает, что она мертва?
— И что в этот город ее сбросил Ризгор. Так говорят.
— Что еще говорят?
Последняя новость как раз таки и привела Марбаса.
— Говорят, через несколько дней Вилла пройдет обряд превращения в легал.
— Когда точно?
— Через три дня.
Дон поднялся, бросил быстрый взгляд в зеркало, на секунду мелькнула иллюзия: темные, чуть волнистые, влажные волосы, волевое лицо с упрямым подбородком, наметившейся двухдневной щетиной, ровный нос с тремя маленькими веснушками. Эта деталь особенно поражала Марбаса. Дон как-то обмолвился, что так и было когда-то, но демон считал это прихотью Виллы и ее желанием дать Дону что-то свое. Точнее, что-то, что напоминало бы ему о ней, когда ее нет рядом.
Ее веснушки. На его носу.
— Пойду отдохну, — приняв настоящий облик, соврал Дон, потому что никогда не нуждался в отдыхе. — Но ты не говори Чупарислиодиуссу о Вилле.
— Почему?
— Потому что тогда он точно поймет, что она не вернется.
Дон дематериализовался. Вот так, посреди беседы, не дожидаясь, пока гости соизволят откланяться. Куда он спешил? Очередной бег по городу? Да нет, тихо.
Марбас вернулся к себе.
Переступив порог комнаты, выбросил иллюзию о девушке, которая могла бы его полюбить. На огромном ложе, обернувшись шелковой красной простыней, ждала Летха. Секс — необременительно и приятно, а любовь — это кофе без сахара. Горчит, обжигает и пока распробуешь вкус, остывает.
— Ты долго, — ноги Летхи обхватили сильное тело, — я успела соскучиться.
Марбас напрягся. Серьезные отношения с ней не входили в его планы, но смех и продолжение фразы успокоили:
— Я кое-кого пригласила, не против?
Дверь ванной открылась. Оставляя влажные следы на полу, Аббадон присоединился к паре. Жар сплетенных тел вытеснил мысли о кофе, забрал время на размышления. Разве что самовольно строились планы, как вернуть Виллу для Дона, и где-то далеко в подсознании тлело мимолетное огорчение, что «я соскучилась» произнесла не та и не так.
— Ты не привел девушку, — бросил вместо приветствия Ризгор.
И не было вопроса, как ему самому удалось выбраться из города, который захватил Дон, не поинтересовался, кого удалось встретить и как они сейчас выглядят. Бестелесные, и те не были безразличны, хотя и предали в свое время, а воины, его лучшие, верные воины, отдавшие свои жизни в обмен на три — память их не освобождала. Или удерживали невидимые нити дружбы?
За несколько дней до вторжения монстра, Тэмпл просил разрешения на союз. Говорил, что нашел девушку в Городе Разбитых Зеркал, очи которой его не отпускают. Уриах и Хамиш готовились стать свидетелями. Прошло десять лет, девушка, наверняка, стала женщиной в объятьях другого, состарилась, подурнела внешне от родов, а воины застыли во времени согнутыми столбами.
Адэр, смеясь, дал согласие, но имени избранной не спросил. Может, и к лучшему — не было соблазна проверить, проследить, как она и вмешаться. Не ее вина, что суженый не приехал в срок, девичья красота гаснет.
Айк — одиночка, и даже сейчас от других поодаль. Гордый, вспыльчивый, твердо стоящий на своем до последнего. По нему сохла не одна девушка в городе, но для него, как и для Адэра, интерес к красоткам пропадал в постели.
За десять лет черт не раз сменил блондинку на рыжую, рыжую на шатенку, иногда внимания на цвет волос и не обращал, все казались похожими. А потом появилась Вилла — симпатичная, но не в его вкусе, и он помнил не только цвет, но и запах ее волос, хотя в постели не кувыркались.
Или именно поэтому?
Ризгор знал, во что превратились воины, не мог не знать, но уверил Адэра, что город мертв, никого не осталось и лучшее, что можно сделать — подписать мирный договор с Доном. На последнем пункте он не уговаривал, поставил перед фактом. Так было лучше для Наб, интересы Адэра не рассматривались.
И вот сейчас он увидел свой город. Своими глазами. И убедился, что не стоил тех жертв. Он должен был в нем застыть, потому что был целью Дона.
А он застыл под пятой Ризгора, потеряв Летху и мать.
— Ты не справился даже с этим, — процедил Ризгор, беззлобно, не расходуя силы, все эмоции были вложены в его взгляд.
Даже с этим… Больно задели слова, но черт принял расслабленную позу в кресле демона, вплел чуть наглости, пофигизма и заставил не дрогнуть голос презрением.
Не так строился разговор, как задумывалось. Демон метал молнии, но был сдержан. Адэр сдавливал его шею, не прикасаясь. И пропасть из недосказанного росла. Так просто, казалось бы, спросить:
— Зачем ты закрыл тоннель и набросил на город сеть?
Спросить проще простого, а услышать ответ, даже который знаешь — нет.
— И вина не предложишь? — невинно поинтересовался Адэр.
Огонь в камине вспыхнул, но температура в большом зале резко понизилась. Кто-то явно не в духе, но и Адэр не из путешествия вернулся. Прошлое, сидевшее в памяти острыми осколками, зашевелилось, пополнилось файлами с обновлением, настоящее ударило плетью. Волновало не то, что девушка ему отказала, что в принципе не случалось; тревожило, где она, и почему слухи, которыми полнится земля демонов, упорно молчали. Станет легал — вся информация.
— Она. Была. Мне. Нужна.
— Какое совпадение, мне тоже.
Отрывистая речь Ризгора впечатляла других подданных, но не черта. Адэр в немигающих черных глазах читал другое послание: снова не оправдал возложенные на него надежды. А кого заботило, на что надеялся он?
Невилл останется тем, кем есть — животным, забывающим не только речь, но и прошлое. Адэр — неудачником, не сумевшим обменять женщину на честь. А Ризгор — могущественным демоном, плюющим на какую-то там честь, главное — без императорского расположения.
К чему он хотел так выслужиться?
Вопрос.
— К чему ты хотел выслужиться перед императором?
— Я расслышал тебя и в первый раз.
— Ответа не будет?
— Тебе есть, что сказать в свое оправдания?
Пожал плечами.
— Я в нем не нуждаюсь, — дематериализовался из замка, не испросив разрешения.
Несколько дней погостил у родственников, день выдержал с матерью, но голова шла кругом от увиденного, и келья Кэтлин показалась соблазнительным местом. Тихо, если он кому и мозолит глаза, то одной монахине — других истинно верующих в богадельне нет, а значит и черт для них не существует.
Обычные, уставшие от забот люди. От них скрывать своего пребывания не нужно — они сами прятались от малейшего дуновения жизни.
Кэтлин годилась ему в правнучки, но на его фоне выглядела старухой, а смех ее и глаза возраста не имели. Она могла получить другую жизнь, не праведную, но насыщенную, полную удовольствий и искушений, мужчины вились бы возле ее моложавого тела, зачарованно любовались лицом и не седеющими волосами.
Не захотела, теперь поздно.
Черт считал это глупостью, но в остальном ее взгляды и рассуждения казались если не мудрыми, то не лишенными смысла. Не все женщины обладали и такой поразительной интуицией — она ведь учуяла его, с первого появления, заговорила, не боясь осуждения тех, кто записал в ненормальные. Ее пытались лечить, но черт следил, чтобы лекарства не достигали ее тела.
— Скажи им, что больше не слышишь меня, — посоветовал перед очередным обходом врачей.
— Я не могу врать.
— Кто тебя заставляет?
Адэр исчез, и она правдиво ответила докторам, что черти ей больше не мерещатся. Они посчитали это своей удачей, Адэр — по скромности — чисто своей. Его мутило от запаха лекарств, лицемерия, въевшегося в свежеокрашенные стены, и он сменил обстановку. Так он сказал Кэтлин, на ее вопрос, зачем помог выбраться из того ада, и как ребенку терпеливо пояснил, что из ада не так просто выбраться, как она представляет.
Ей нравилось с ним говорить. Ему нравилось говорить с ней. Нечастые, иногда бессодержательные, с намеками или предсказаниями, в которые черт не верил, но вполне интересные беседы. Он показался примерно через два года после знакомства, и она, несмотря на свой сан и набожность, не стала поспешно открещиваться, не бросилась бить поклоны или брызгать в лицо водой, как в кота с закисшими глазами.
